Предметы сервировки Инлавки приняли активное участие в фотосъемках для журнала Seasons. Они не только фотогенично смотрелись в кадре, но и благодаря своей "харизме" помогли инсценировать трапезные сцены из жизни самих великанов.
Рассказывают, что в те достопочтенные времена, о которых мы ведем сегодня речь, жили на земле великаны… Простые, дурашливые, с чистыми бесхитростными сердцами, они нарушали границы и запреты, побеждали страхи. Называли друг друга ласковыми именами: «братца- ми» и «голубчиками». Утрачивая близких, горько плакали, но тут же, обретая новорожденных, смеялись до упаду. Вообще, редко грустили, потому что много ели. На завтрак съедали целое блюдо ночных снов и рассказывали друг другу, как их поняли. Потом приступали к вареным потрохам, жареной козлятине и заедали все ломтями хлеба, размоченными в супе. На обед съедали требухи видимо-невидимо, окороков и копченых бычьих языков, колбас и сосисок, умащивая навинопозывающие закуски лопатами горчицы. А за ужином рассказывали друг другу небывалые истории, играли в шашки и шахматы. В книгу впивались всем нутром, как собака в мозговую кость, высасывая из нее самое лакомое — квинтэссенцию смысла. Усаживались посреди дня на баш- ни собора Парижской Богоматери и оттуда, с высоты птичьего по- лета, задолго до Гюго, обозревали окрестности. Звонили в колокола- бубенцы, от звука которых свиное сало в кладовых дрожало от страха. Творили свой космос. Живой, дышащий, питательный. Мастерили луну из чугуна, а из молока создавали облака.
Время просеивали, как муку, через решето из голубого и белого шелка. Пространство измеряли собой. Не стеснялись своего тела. Дружили друг с другом беззаветно. Поклонялись мессеру Гастеру, первому в мире магистру наук и искусств (проще говоря, желудку), и приносили ему в жертву самые вкусные кушанья на свете. Снаряжали корабли, как античные ахейцы, но не для войны, а для мира, для путешествий и гастрономических открытий. Заполняли трюмы бочонками вина и съестными припасами. Вместо троянского коня мастерили огромную свинью, которую шпиговали не воинами, а отважными поварами, сражавшимися не с людьми, а с колбасами. Наносили на карту новые воображаемые земли: страну Фонарию и королевство Энтелехию, остров Деревянных башмаков и остров Святого Каравая, Атласную страну и Царство родственных отношений, где гуляли на свадьбе девицы груши и молодого сыра.
Слова, замерзшие со средневековых времен, отогревали в ладонях посреди океана и раздавали друг другу целыми пригоршнями, как разноцветное драже, как жареные каштаны. Неприличные слова погружали в оливковое масло — что- бы сохранить, как снег и лед, — до худших времен… Плыли долго-долго к оракулу Божественной Бутылки, чтобы услышать заветное слово «Тринк!» Рассказывают, что были на земле такие времена и жили на земле такие великаны…
« ... А на завтрак, чтобы ему не повредили ни сырость, ни сквозняк, подавались превосходные потроха, жареное мясо, отменная ветчина, чудесная жареная козлятина и в большом количестве ломтика хлеба, смоченные в супе".
"...Скушайте пирожок с айвой: благодаря своим вяжущим свойствам айва плотно закупоривает шейку желудка и содействует первой стадии пищеварения"
Рассказывают, что в те достопочтенные времена, о которых мы ведем сегодня речь, жили на земле великаны… Простые, дурашливые, с чистыми бесхитростными сердцами, они нарушали границы и запреты, побеждали страхи. Называли друг друга ласковыми именами: «братца- ми» и «голубчиками». Утрачивая близких, горько плакали, но тут же, обретая новорожденных, смеялись до упаду. Вообще, редко грустили, потому что много ели. На завтрак съедали целое блюдо ночных снов и рассказывали друг другу, как их поняли. Потом приступали к вареным потрохам, жареной козлятине и заедали все ломтями хлеба, размоченными в супе. На обед съедали требухи видимо-невидимо, окороков и копченых бычьих языков, колбас и сосисок, умащивая навинопозывающие закуски лопатами горчицы. А за ужином рассказывали друг другу небывалые истории, играли в шашки и шахматы. В книгу впивались всем нутром, как собака в мозговую кость, высасывая из нее самое лакомое — квинтэссенцию смысла. Усаживались посреди дня на баш- ни собора Парижской Богоматери и оттуда, с высоты птичьего по- лета, задолго до Гюго, обозревали окрестности. Звонили в колокола- бубенцы, от звука которых свиное сало в кладовых дрожало от страха. Творили свой космос. Живой, дышащий, питательный. Мастерили луну из чугуна, а из молока создавали облака.
Время просеивали, как муку, через решето из голубого и белого шелка. Пространство измеряли собой. Не стеснялись своего тела. Дружили друг с другом беззаветно. Поклонялись мессеру Гастеру, первому в мире магистру наук и искусств (проще говоря, желудку), и приносили ему в жертву самые вкусные кушанья на свете. Снаряжали корабли, как античные ахейцы, но не для войны, а для мира, для путешествий и гастрономических открытий. Заполняли трюмы бочонками вина и съестными припасами. Вместо троянского коня мастерили огромную свинью, которую шпиговали не воинами, а отважными поварами, сражавшимися не с людьми, а с колбасами. Наносили на карту новые воображаемые земли: страну Фонарию и королевство Энтелехию, остров Деревянных башмаков и остров Святого Каравая, Атласную страну и Царство родственных отношений, где гуляли на свадьбе девицы груши и молодого сыра.Слова, замерзшие со средневековых времен, отогревали в ладонях посреди океана и раздавали друг другу целыми пригоршнями, как разноцветное драже, как жареные каштаны. Неприличные слова погружали в оливковое масло — что- бы сохранить, как снег и лед, — до худших времен… Плыли долго-долго к оракулу Божественной Бутылки, чтобы услышать заветное слово «Тринк!» Рассказывают, что были на земле такие времена и жили на земле такие великаны…
« ... А на завтрак, чтобы ему не повредили ни сырость, ни сквозняк, подавались превосходные потроха, жареное мясо, отменная ветчина, чудесная жареная козлятина и в большом количестве ломтика хлеба, смоченные в супе".
"...Скушайте пирожок с айвой: благодаря своим вяжущим свойствам айва плотно закупоривает шейку желудка и содействует первой стадии пищеварения"
